Влияние религии

Существует огромное количество религий и их течений, и разбор их займет очень много времени. Главное здесь то, что с религией было связано кардинальное переосмысление боевых искусств как одного из путей духовного совершенствования человека. Именно мирному течению религии удалось в своем концептуальном подходе решить сложнейшие нравственные проблемы, связанные с насильственной природой военных действий.

Учения разнообразных религий сохраняет свою эзотеричность и таинственность даже у тех кто считает эту культуру для себя традиционной. Что говорить о людях желающих заниматься видами единоборств связанных с чуждой для человека религией. Говоря очень обобщенно, основная цель религии состоит в радикальной перестройке сознания, открывающей путь к естественной и "гармоничной" жизни, к обретению духовной связи со всеми живыми существами, к единению с природой и космосом. Испытать подобные чувства вряд ли сможет человек имеющий сознание, замутненное жизненными заботами, невзгодами, пристрастиями. Цель религии состоит в очищении обыденного сознания, в достижении изначальной ясности сознания ребенка. Идеал религии - "пустое сознание". "Пустое" в том смысле, что оно не взволновано беспорядочными мыслями, не болкировано предвзятыми мнениями и представлениями и тем самым постоянно пребывает в готовности спонтанно и верно воспринимать явления окружающего мира. На Дальнем Востоке это достигалось с помощью интуитивного озарения (сатори) благодаря практике сосредоточения (медитации).

Традиционная практика религии требовала не только интеллектуального совершенствования, но и единства духа и тела. Суровая дисциплина и необходимость совершенного владения телом и техникой борьбы в боевых искусствах были вопросом жизни и смерти. Регулярная и организованная физическая активность помогала монахам и другим последователям религии в их многочасовых молитвах и тяжелых скитаниях.

Для всех очевидно различие при сравнении чиновника сидящего в кресле и горнолыжника во время стремительного спуска. Так же и сознание воина, находящегося в пограничной ситуации, балансирующего на грани жизни и смерти, но готового одержать победу любой ценой. Он должен уметь мобилизовать все ресурсы человеческих возможностей. Известно, что в экстремальных ситуациях даже слабая женщина, спасая своего ребенка, может поднять автомобиль, а человек, бегущий от разъяренного зверя, сможет взобраться на высокое дерево или отвесную скалу. В условиях регулярной практики боевых искусств подобные достижения могли стать делом более обычным.

Воин должен был научиться распозновать состояния сознания, управлять своим сознанием, а в итоге - естественно, использовать соответствующие навыки в борьбе. Примеры из восточного мышления по этому поводу

Данные состояния сознания в борьбе должны быть согласованы с волей и конкретными действиями. Для этого сознание не должно «спать». Оно должно быть готовым к любой реакции, то есть быть свободным и одновременно внутренне инициативным. Такая готовность без конкретной цели подобна натянутой тетиве лука. Сознание, не привязанное ни к чему конкретно, и именуется «пустым». Оно подобно «воде, которая уступает, не удаляясь, траве, гнущейся под ветром».

Требования, предъявляемые к сознанию имеют своеобразное продолжение в характеристике тактических и технических особенностей отдельных видов. Это принцип гибкости. Он нашел физическое воплощение в легком, гибком и очень прочном вооружении японских самураев и получил отражение в так называемых «заповедях бамбука». Так, в дзюдо «принцип бамбука» проявляется следующим образом. В отличие от дуба, который может сломаться под большим количеством снега, с бамбука снег спадает из-за собственного веса. . «Поддаться, чтобы победить» — девиз дзюдо как «гибкого пути» или «пути непротивления». В каратэ «принцип бамбука» выражается в том, что бамбук, приняв атаку тяжелого предмета, способного проломить каменную стену, уступит согнувшись, но затем выпрямится и поразит противника с увеличенной мощью, где складывается сила инерции атакующего и внутренняя сила бамбука. Айкидо сводит «принцип бамбука» до их квинтэссенции. Как перекати-поле уносится по ветру, опережая любой объект, рвущийся к нему, мастер айкидо не разрушает инерции атаки, а позволяет ей «выйти из-под контроля до полного саморазрушения». Он не наказывает противника, а вынуждает его убедиться в своей беспомощности. (Заметим, что всюду мастер действует спонтанно и бессознательно, как бамбук, естественно восстанавливающий нарушаемое равновесие.)

Какова же позиция религии в тех случаях, когда противник, например, гибнет от стремительного взмаха самурайского меча? Как совмещаются мирные религии и насилие? Этот парадокс разрешается например в восточной традиции примерно так. «Пустое сознание» мастера олицетворяет естественную «гармонию» его бытия. Оно текуче, нигде не останавливается и одновременно неподвижно, оставаясь в центре одним и тем же, готовым ко всему. «Пустое сознание» — главный источник спонтанного восстановления «гармонии», если что-то или кто-то стремится ее нарушить. Когда мастер подвергается неожиданному нападению, он действует бессознательно, автоматически, не испытывая злобы или ненависти к врагу, а просто следует «природной справедливости».

Подобная логика ощутима в средневековых военных трактатах. Так, в трактатах по фехтованию фигурируют даосские и дзэнские представления,о «духовном мече», о «мече справедливости». Вот некоторые характерные высказывания.

Иными словами, мастер не замышляет убийства, не нападает первым и не несет личной моральной ответственности, если коварный враг падет от его руки. Мера наказания противника прямо пропорциональна силе «возмущения покоя», в котором пребывает мастер. Именно этим определяются пределы необходимой обороны. Если опасность мала, мастер уклоняется от боя, если существует реальная угроза жизни, он ведет себя сообразно ситуации. Показательна в этом отношении история о знаменитом японском фехтовальщике Миямото Мусаси. Но прежде чем кратко пересказать ее, заметим, что мастер такого класса мог при необходимости выхватить меч из ножен, нанести рассекающий косой удар и вернуть меч в ножны настолько быстро, что глаз успевал уловить только вспышку клинка. Так вот, однажды Миямото Мусаси шел ночью через лес и вдруг почувствовал опасность. Не прекращая движения, он сделал поворот, описав полукруг сзади. Лишь после этого он увидел поверженные тела четырех разбойников, готовивших одновременное нападение. «Гармония» мастера была восстановлена, справедливость восторжествовала, его путь был свободен...

Из приведенного примера ясно, что дело не только в совершенном сознании, но и в соответствующем уровне профессионального мастерства. Дзэнская психотехника, конечно, помогала воину обрести искомое спокойствие, невозмутимость, готовность. Но эта же задача целенаправленно решалась и в самой организации процесса обучения. Именно последовательная работа над техникой боевого искусства, доведение защитных и атакующих действий до автоматизма способствовали «разгрузке» и «освобождению» сознания. Жизнь воина требовала и других, казалось бы, сугубо бытовых методов формирования специальной готовности. Интересно, что подобные методы продолжали сохраняться еще в XX веке. Например, первая реформа, предпринятая Гитином Фунакоси, уводила каратэ от боевого искусства как такового в область спортивного единоборства (ставшего истоком современных «бесконтактных» стилей). Однако японский мастер всячески подчеркивал традицию каратэ-до как «дзэнского вида борьбы», имеющего явно выраженную прикладную специфику. Он учил своих учеников садиться, не теряя способнос ти резкого перехода к защитным и атакующим действиям, держать чашу так, чтобы она не мешала рукам в случае неожиданного нападения сзади, курить трубку из бамбука, чтобы она не ранила при неожиданной атаке спереди, и т. д. Кстати, такого рода готовность присутствует и в формах ритуальных приветствий, принятых в каратэ и у-шу. На первый взгляд совершающий поклон (олицетворение скромности и уважение к противнику) открыт и беззащитен. Но на самом деле даже «молитвенно» сложенные руки дают возможность блокировать любые удары, атаковать уколом пальцев в глаза, горло или другими способами в иные жизненно важные центры. По существу, и в ритуале зашифрован дзэнский принцип — «тот, кто действительно готов, кажется не готовым ни к чему».

Говоря о влиянии религий на боевые искусства, следует особо подчеркнуть их роль в области контроля дыхания. Дыханию вообще придается огромное значение. В боевых искусствах дыхание считается основным «секретом» эффективности. Некоординированное дыхание приводит к общему упадку сил, к утрате духовного равновесия. И, наоборот, человек, овладевший правильным дыханием, может выдержать окружение опасными животными, землетрясение или пожары, может быстро восстановить дыхание, снять нервное напряжение, если пришлось затратить слишком много сил в жаркой схватке, в аварии или длительном беге. Статуи стражей в буддийских храмах, помимо позиций, характерных для многих боевых искусств, имеют открытый и закрытый рот, что выражает активную («дневную») и пассивную («ночную») фазы дыхания.

Овладение правильным дыханием — это также путь к достижению более высоких состояний сознания. Не случайно ключом к пассивной сидячей медитации, являются правильная поза и правильное дыхание. Навыки пассивного сосредоточения постепенно преобразуются в навыки активной медитации, по существу, во всех формах тренировочной работы. Так, во всех видах боевых искусств уже на начальных этапах изучения базовых элементов техники требуется не только «присутствие» ученика в каждом движении, но также визуализация отсутствующего противника, создание психологического настроя на реальную борьбу. Аналогичная, хотя более сложная, задача решается при выполнении канонизированных комбинаций боевых действий, которые имитируют бой с несколькими противниками (ката). Тем самым в традиционной системе обучения данные формы являются не только школой техники борьбы, но также школой дыхательного контроля и управления измененными состояниями сознания, а это способствует большей эффективности боевой подготовки. Одной из ее вершин можно считать умение вести свободный бой с полным контактом. Именно в такой учебно-тренировочной форме «моделируется» уже упоминавшаяся пограничная ситуация. Боец находится как бы между жизнью и смертью, привыкая к мобилизации всех ресурсов организма. Он учится управлять этим процессом, восстанавливать запасы энергии (кстати, прежде всего с помощью специального дыхания). Разумеется, здесь исключена ситуация, которая возникает порой при обучении плаванию — бросили в воду, и плыви как хочешь. К пограничной черте ученика подводят постепенно, подготовив его физически, психологически и технически. Используются различные методы (в том числе дыхательные упражнения) для формирования мышечного «корсета», позволяющего самортизировать сильные удары, осваиваются приемы гибкой защиты, «вяжущей» мощные атаки с минимальной затратой энергии, проходятся промежуточные этапы подготовки к контактным поединкам, неукоснительно соблюдаются ограничения в использовании особо опасных приемов и т. д. Аналогичным образом решаются и более сложные задачи: умение вести бой с несколькими противниками, владеть разными видами традиционного и современного оружия, вплоть до развития способности использовать любой подручный предмет или средство как для защиты, так и для нападения (в армейских условиях). Человек, не умеющий противостоять вооруженным противникам, не считается мастером боевого искусства.

Для решения названных задач в традиционных видах борьбы используются и многие другие средства и методы психологической подготовки. «Освобождение» сознания и контроль дыхания начинаются уже с ритмизации выполнения разогревающих и растягивающих упражнений и закрепляются в ритмичном повторении элементов базовой техники, комбинаций, технических комплексов, разных форм тренировки с партнером. Это помогает добиваться высокого качества и автоматизма действий. Используются и более специальные упражнения — тесты. Кстати, широко известный в единоборствах тест, называемый тамэси-вари — разбивание разными способами твердых предметов (досок, черепицы, кирпичей, бетонных блоков,глыб льда и т. п.), не является лишь испытанием физической силы и техники. Это в равной, а может быть, в большей степени тест духовный. Традиционное использование тамэсивари ставило целью достижение состояния транса, в котором не чувствуется боль, не слышно собственного крика и шума разбиваемых предметов. Тамэсивари, как одна из форм самой кратковременной активной медитации, способствует умению мгновенно концентрировать всю энергию (освобождать ее в нужный момент, направляя в нужную точку), что наряду с ее пассивным накоплением является важным методом в практике дзэн-буддизма. Таким образом, известные слова Масутацу Оямы, что каратэ без тамэсивари «подобно дереву, которое не приносит плодов», не следует трактовать слишком прямолинейно. Имеется в виду не только реальная физическая мощь боевого искусства, но в не меньшей мере ее исток, который коренится в специфической именно для боевого искусства медитативной практике.

Принцип сверхусилия - один из фундаментальных на любом пути совершенствования человека. Он проявляется и в крупном, и в мелочах. Масутацу Ояма сравнивает путь боевого искусства с восхождеднием по отвесной скале, где нельзя останавливаться.Установка на сверхусилие направлена на волевую мобилизацию скрытых ресурсов организма. В тренировочном процессе мастера-учителя периодически выделяют задачи, которые нельзя решить иными способами. Например, дается задание отжаться на кулаках максимальное число раз, после чего требуют сделать еще несколько отжиманий (усилие) и, когда ученики, выполнив задание, расслабляются, требуют - отжаться еще несколько раз (сверхусилие). Любые задания могут стать полигоном для овладения данным психотехническим приемом. Важно только установить правильный ритм тренировки, давая возможность для восстановления. Кстати, намеренное сокращение и без того кратких восстановительных пауз также требует сверхусилий, что постепенно переводит организм на «автоматический режим», увеличивая специальную выносливость учеников.

Инстинкт самосохранения часто используется в корректировке техники. Если, например, ученик делает неверное движение рукой, выставляя в сторону локоть, то достаточно ввести ограничитель (скажем, поставить ученика близко к углу стены или к дереву, создавая опасность ушиба отставленного локтя), как движение сразу же исправляется. Заметим, что данный инстинкт срабатывает, когда возникает «здоровое» чувство страха, заставляющее ученика быть предельно собранным. Это особенно важно в работе с партнером. Но чувство страха может быть и нездоровым — «паническим». Тогда оно сковывает человека, отнимает силы. Существуют приемы обучения, позволяющие преодолевать и такие барьеры. Например, если ученик боится своего партнера и не может реализовать необходимый автоматизм действий, то порой достаточно упростить условия поединка и завязать ему глаза, чтобы он мог беспрепятственно выполнять свою часть задания, не опасаясь непредсказуемых действий товарища.

Противоположный психотехнический прием связан с сохранением уже не себя, а партнера. Например, если ученик не может поднять ногу выше определенного уровня, то иногда достаточно партнеру подставить на этот уровень свою голову, как нога волей-неволей поднимается выше. В этой, казалось бы, мелочи проявляется общая нравственная установка, связанная с ценностью ненасилия. Данная идея пустила в традиции боевых искусств глубокие корни, создавая для европейского сознания известный логический парадокс.

Нами были рассмотрены принципы которые появились в боевых искусствах благодаря доминирующему влиянию религии. Это позволяет составить только обобщенное представление, но заметить огромную важность в этом вопросе.

Источник: "Диалог о боевых искусствах Востока"
В. Фомин И. Линдер. Москва. "Молодая гвардия". 1990.